Пожалуйста, включите поддержку JavaScript!!!

Саблин Денис. Одиночный пробег "Лодейное Поле - Кузнечное".

Восточный ветер.

29 - 30 июля 2004 года

«И вдруг… едва женщина вошла в садик, она поднялась в воздух
и полетела прямо к дому! Да, было похоже на то, что ветер
сперва донес ее до калитки, подождал, пока она откроет,
а потом принес ее прямо к парадной двери.»

Памела Трэверс, «Мэри Поппинс»

На самом деле ветер был не совсем восточный, как указывалось в прогнозах, а ближе к юго-восточному. Хотя, временами, казалось, что он просто знал, куда мне надо было ехать, и упорно дул… в спину. Да-да, не удивляйтесь. Я знаю, что ветер, когда едешь на велосипеде, всегда дует в лицо. Но в четверг, 29 июля, я понял, что если ехать от Лодейного Поля на северо-запад, он будет дуть мне именно в спину. И просто почувствовал, что это самый подходящий случай для того, чтобы осуществить задуманную после моего провала «вокругладожского» марафона личную разведку участка от Лодейного Поля до Кузнечного. Отпуск кончался, погода портилась, терять было нечего. И, быстренько покидав необходимое в рюкзак, к 18-15 я полетел на Ладожский вокзал на Лодейнопольскую электричку.

5 часов езды я старался максимально использовать для сна. План был такой – сразу выезжаю в путь, еду до тех пор, пока не начнет клонить в сон, а там решу по обстановке. Финиш задумал в Приозерске, рассчитывая успеть к последней электричке на Питер в 20-40. Задержка Лодейнопольской электрички в пути на час увеличила время для сна, но соответственно сократила запас времени на дорогу. В итоге выехал от вокзала ровно в 12 ночи с четверга на пятницу.

Первым встреченным чудом были облачка над Свирью. Сперва я принял их за клубы дыма. Но они висели неподвижно в некотором отдалении друг от друга, на высоте порядка сорока – пятидесяти метров над рекой. Прозрачные, как клубы тумана, легко различимые на фоне серо-золотистого неба над темной кромкой леса на противоположном берегу, так и тянулись призрачным караваном, пока я ехал вдоль реки по ночному городу, настраиваясь на предстоящее многочасовое путешествие.  В 00-15 был на месте КП марафона за мостом через Свирь. Не особо надеясь на успех, посмотрел, не валяется ли там потерянный мной на марафоне складник торцевых ключей. Наивный… там даже брошенной старой автопокрышки, на которой я сидел тогда, не оказалось. И я порулил дальше, в наступающую темноту.

Серая лента ночного шоссе, плавно изгибающаяся то вправо, то влево, ныряющая с сопки на сопку, уходящая всё вдаль и вдаль, в карельские леса – просто безумно люблю такие дороги. Машин немного. Я стал играть с ними в игру, предложенную как-то ДенисомДНС – при постоянно работающей светодиодной фаре включал галогенку встречникам, слепившим дальним светом, намекая, чтобы переключались на ближний. Далеко не все реагировали на этот призыв, и временами приходилось сбрасывать скорость и наклонять голову вниз,  ловя по сплошной полосе разметки правый край дороги, чтоб не навернуться в песочке на обочине. На повороте к Александро-Свирскому монастырю снял натянутую с перепугу в электричке мембранную куртку – воздух был совсем не холодный, и мне стало довольно жарко. Но футболку с длинным рукавом оставил.

На границе с Карелией – что-то вроде таможни, как на финской границе. Коридоры из разметки для различных типов транспортных средств, светофоры над ними, освещенные навесы для досмотра; на «моей» стороне дороги таможенник (пограничник?) занят легковушкой и ее хозяином. С деловым видом проезжаю мимо, даже не глядя в их сторону. Ничего не предпринимают. Ну и ладно, не сильно-то и хотелось.

Поворот на Олонец, ночная Мегрега, и вот уже дорога виляет, повторяя изгибы Инемы. Природа с карельской довольно внезапно сменилась на родную низинно-болотную – кустарники и перелески, поля… Сквозь мелкие, похожие на овечье руно, облачка сверкают звезды. Через два часа я уже в Олонце. Инема впадает в Олонку, но дорога всё так же змеится по берегам, иногда перескакивая с одного на другой. Рассматривая очередной указатель, неудачно вставил затем фару в крепление – она упала на дорогу и натурально рассыпалась на детали, включая даже патрон с лампочкой, хотя, удивительно - при этом ничего (!) не сломалось. Нацепив налобную светодиодку и потратив минут 15, собрал все разлетевшиеся по асфальту запчасти. Собранная фара работать отказалась, но она и раньше «радовала» меня строптивым характером, так что - ну ее в рюкзак, светодиодных фонарей хватает вполне. Да и ночи, несмотря на конец июля, всё еще БЕЛЫЕ, что очень приятно.

В полях за Олонцом на обочине – сбитый кот… Жалко, крупный был, красивый, рыже-белый. Что его потянуло на дорогу? Недоумевая, откуда он мог вдруг взяться на шоссе в чистом поле, с трудом разглядываю в паре сотен метров от дороги скрытые в кустарнике низкие крыши домишек – ни огонька, ни звука… За последующие полчаса встретил еще пару кошек на обочине, слава Богу, на этот раз живых – может их привлекает теплый асфальт, или всякие мыши, выбегающие из зарослей на дорогу, где их легче поймать? Не знаю… Их глаза-фонарики на обочине в свете фары выглядят очень таинственно.

Вокруг - непрерывное стрекотание кузнечиков. Просто звон, заглушающий даже шелест цепи. Середина лета уже позади, птицы поют очень мало, и эти кузнечики были почти единственными «музыкантами» на маршруте. Но вместе с полями и лугами олонецкой поймы они остались позади – сосны Карелии их почему-то не привлекают.

Горизонт затянут плотными облаками, надо мной тоже серо, однако впереди видно зарево над лесом, как будто там большой город. Где-то через час выясняется, что это какое-то крупное предприятие в Ильинском. Мощнейшие прожектора освещают территорию и заодно подсвечивают низкие облака – впечатляющая картина. Здесь же установлен красивый подвесной пешеходный мост через Олонку – две пары опор, между ними полукружьями провисают канаты, а на вертикальных оттяжках – само полотно моста.

Вскоре проезжаю симпатичную речку Тулоксу в одноименном городке, напомнившую мне мою родную Сясь где-то в районе Колчаново, такая мирная сельская речушка. Через пару часов после Олонца я добираюсь до Видлицы. Быстренько проскочив поселок, выхожу на берег Ладоги для небольшой передышки. На часах 4-15, уже вполне светло. У горизонта небо чистое, но надо мной облака тянутся довольно плотной серой пеленой, и серо-свинцовая Ладога под ними катит на берег волну за волной.  Прибой. Такой солидный, глухой, совершенно «морской» грохот ударов волн в прибрежный песок. Какая сладкая музыка - кажется, так часами сидел бы  и слушал, слушал…

Прогоняют комары. Даже на ветерке на берегу не дают посидеть спокойно. Не проходит и 15 минут за легким перекусом, как я удираю обратно на дорогу от этих зверей.

Появляется вполне реальная проблема – начинает болеть правое колено (скорее всего - последствия недавнего ушиба при падении). На прошедшей в предыдущие выходные 200-тке оно тоже «забрюзжало» после первой сотни, но там дело двумястами километрами и закончилось, а тут мне еще ехать и ехать. Где-то после Салми встаю на обочине и мажу ногу индометацином. Ноль эмоций. Спустя еще десяток километров злобно обмазываю колено Капсикамом. Тот же эффект! Более того, нет даже жжения от Капсикама – это уже совсем непонятно. Тонкие велорейтузы не создают, видимо, необходимого теплового режима – кожа быстро охлаждается на ветру.  А боль усиливается настолько, что нажимать правой ногой на педаль я уже не могу.

Однако, благодаря контактным педалям, можно тянуть на себя, чем и пользуюсь еще какое-то время. Ближе к Питкяранте пропадает и эта возможность – боль «достает» просто при сгибании ноги в колене, причем иногда настолько внезапно и чувствительно, что с языка непроизвольно срываются разные неприличные выражения. Вывесив больную ногу так, чтобы не цеплять ее педалью, перехожу на работу «одной левой».

Вот так примерно в конце первой трети дистанции я и оказываюсь только с одним «рабочим двигателем» - левой ногой, которая, встегнутая в контакт, продолжает исправно давить-тянуть, давить-тянуть, давить-тянуть… Конечно же, скорость падает весьма ощутимо. Временами в крутые подъемчики двигаюсь даже на 22 зубах спереди со скоростью пешехода, иначе не въехать. А идти пешком, и особенно слезать – больнее. Но частенько удается хорошо раскрутиться на спуске и въезжать не очень крутые подъемы сходу. Ну и конечно спасает ветер. Он буквально как «толкач» впихивает меня в горки и придает весьма ощутимые ускорения на спусках – физически ощущаю его помощь.

У какого-то населенного пункта в лесу притормаживаю, чтобы взглянуть на карту и заодно дать отдых рабочей ноге. Присматриваю большой камень в трех метрах от края дороги, подхожу с намерением присесть – не тут-то было: по нему табунами бегают крупные шустрые лесные муравьи. Хоть они и не так больно кусаются, как их более мелкие черные собратья, но выковыривать их из под велоодежды, особенно с лямками под футболкой – то еще удовольствие. «Посидеть» отменяется. Вижу, что и во мху и мелком брусничнике под ногами их предостаточно, поэтому снятый рюкзак не ставлю на землю, а пристраиваю на прислоненный к дереву велик. Какая безрассудная самоуверенность – я полагал, что перехитрил их… Едва взглянув на карту, обнаруживаю, что несколько «шпионов» уже забежали по ногам выше колен – спешно начинаю скидывать их вниз, откуда уже карабкаются новые исследователи. Понимая, что избавиться от них я могу лишь избавив их от себя, спешно пытаюсь покинуть поле неравной битвы. Хватаю рюкзак – о Боже,  ну конечно… а дерево-то на что? Пара десятков любопытных «альпинистов» уже шарит по всей поверхности рюкзака, заползая в сетчатые карманы, под подпружиненную «спинку», а заодно и во все доступные щели и складки. Хорошенько встряхнув рюкзак и в недоумении озираясь в поисках незамеченного муравейника, выбегаю на песчаную обочину. Так вот они где! В песчаном грунте нарыты норы, и эти разбойники там и обитают – в лесу под растительностью этих ходов не было видно, а на голом песке у дороги всё как на ладони. Прохожу несколько метров по асфальту – подальше от злополучного места – и методично осматриваю себя и рюкзак на предмет особенно усердных «путешественников», отправляя их на обочину – поищите-ка теперь свои жилища, любители приключений. Что интересно, байк, прислоненный к тому же дереву и стоявший на той же земле, их совершенно не заинтересовал – ни одного не было. Кстати, последнего муравья я обнаружил и выпустил из рюкзака уже в Сортавале – сам виноват, нечего было так глубоко забираться.

Около 7 часов утра меня наконец догоняет сон. До этого не было ни намека – считаю, что фокус со сном в электричке удался. Решаюсь на очередной – съезжаю на обочину, сажусь на краешек канавы, беру в руку кепку (первое, что попалось в рюкзаке) и начинаю дремать. Не проходит и пяти минут – кепка выпадает из расслабившейся при засыпании руки, и я тут же просыпаюсь. Порядок – сон ушел! Прием старый, где-то вычитанный и проверенный на себе, и в этот раз не подвел – я снова вполне бодр для того, чтобы продолжать движение.

Вот и Питкяранта. Время 8-15. Да-а, 75 км за 4 часа от Видлицы - как-то совсем не впечатляет. Крутится грустная мысль поискать ж/д вокзал, выяснить, как можно отсюда выбраться. Но ее перебивает другая – Капсикам ДОЛЖЕН греть. Надо просто его заставить. Неправильно это, что при таком замечательном ПОПУТНОМ ветре и в целом совершенно нормальном состоянии организма я должен прервать удачно проходящую поездку.

В поисках места для расправы над коленом проезжаю всю Питкяранту, и только на выезде облюбовываю автобусную остановку на противоположной стороне дороги. Слегка чего-то пожевав, приступаю к реализации намеченного плана. Подобранным тут же под скамейкой осколком бутылочного горлышка с острым, как у ножа, краем обрезаю «глухой» конец запасного носка – получаю импровизированный наколенник. Разрезав дно полиэтиленового пакета из-под бутербродов, натягиваю его на ногу – он узкий и довольно плотно облегает колено, это мне как раз очень кстати. Сверху натаскиваю свежесооруженный наколенник и возвращаю на место штанину велорейтуз – всё выглядит вполне благопристойно.

Снова в путь. Очень быстро начинает «работать» Капсикам. Но увы – ожидаемого облегчения по-прежнему нет. Правда, постепенно немного чаще начинаю ненадолго ставить ногу на педаль; если не вынуждать ее к резким движениям, боль не особенно чувствуется под жжением.

Между Питкярантой и Ляскеля меня слегка мочит легким теплым дождиком часа полтора, но он как-то настолько ненавязчив и даже приятен, что мыслей о мембранке не возникает – только накидываю чехол на рюкзак. Одновременно рельеф вокруг начинает приобретать более грандиозные размеры – сопки становятся выше, изгибы и перепады высот дороги солиднее, скалистые выступы – круче и монументальнее. Попадающиеся по краям дороги луга пестрят таким разноцветьем и окружают ароматами трав так, что я частенько забываю про то, что еду на одной ноге – мое движение воспринимается некой составной частью какого-то глобального процесса, существующего вокруг непрерывно. Хочется только ехать и смотреть, смотреть и ехать, а картины, разворачивающиеся с вершин все новых и новых подъемов, приводят в состояние нетерпеливого ожидания – что же там, за следующей горкой, какой еще не виденный ранее пейзаж сейчас откроется? Подъемы, тягуны, торчки воспринимаются как должное – так и надо, все время вверх-вниз, вверх-вниз, как маятник, что-то размеренное и непрерывное, будто вся эта окружающая действительность тоже движется вместе с моим движением… Внутри тишина и покой, хочется одного - лишь бы не прекращалось это блаженное состояние. Может, это и есть нирвана?

Ляскеля. Время не запомнил. Зато сразу за мостом меня встречает пикет местных жителей, протестующих против чего-то с плакатами на груди и с громкими криками (не в мой адрес). Чуть дальше - пара молодых погранцов. По нетерпеливому окрику понимаю, что они думали, будто я заметил их знак остановиться раньше, но на самом деле я совершенно не глядел на них, забираясь в горку на одной ноге. С трудом спешиваюсь, неудачно встав на больную ногу. Выяснив, чем вызвано мое шипение, парни предлагают проехать в местную больницу для осмотра врачом; естественно отказываюсь, визиты в больницы в мои планы пока совершенно не входят. Объясняю, что рассчитываю лишь добраться до Сортавалы, чтобы уехать оттуда на подкиде в Кузнечное, так как завершить весь запланированный маршрут уже явно не в состоянии. С готовностью предъявляю паспорт и распечатки маршрута, оставшиеся у меня с «Ладоги». Выяснив, кто, что, в каком составе и куда едет, и внимательно изучив маршрут, мне дают настоятельные рекомендации строго придерживаться маршрутного листа и не отклоняться в сторону границы, с чем и отпускают.

Вопль из-за спины: «Товарищ велосипедист, возьмите листовку, почитаете!» - одна из наиболее активных теток, рассовывающая какие-то бумажки в окна проезжающих автомобилей, решает привлечь меня к административно-политической жизни карельской глубинки. «Да несподручно мне как-то читать-то на ходу!» - «А вы присядете где-нибудь, покурите, почитаете!» - «Так некурящий же я!» Погранцы весело скалятся. Проявляя упаднические пассивность и аполитичность, быстренько делаю оттуда ноги. Вернее, ногу…

Вскоре за поселком Рауталахти начинается, по моему мнению, одно из наиболее красивых мест маршрута – дорога, по прежнему петляя в обоих измерениях, идет по краю Ладожской шхеры (на карте это зовется вроде как заливом Хиденселькя, но я не специалист). Справа высятся громады состоящих из гранитных глыб и при этом поросших лесом и кустарником сопок, а слева разворачивается восхитительнейшая панорама залива с чередой тех же сопок в легкой дымке на противоположном берегу…

Обгоняю двух велотуристов-иностранцев (здоровались по-русски, но с каким-то прибалтийским акцентом), мужчину и женщину. Они потихоньку карабкаются на очередной подъем с рюкзаками на багажниках, а я, хоть и одноног, но налегке, поэтому все таки еду быстрее. И хотелось бы порасспросить их, кто, откуда и куда, но мешают и опасная дорожная ситуация – машины все таки частенько проносятся мимо, и боязнь потерять время – кто знает, что ждет меня дальше в пути, а пока я хоть имею запас.

В Сортавалу прибываю, как и прикидывал в Питкяранте, в 13-15; в полвторого я уже на вокзале. Разобравшись с расписанием местного поезда и электричек от Кузнечного – Приозерска, озадачиваюсь. Времени до отхода подкида в Кузнечное – почти четыре часа. До Лахденпохья – 40 км. Причем, по рассказам и отчетам коллег, на этом отрезке как раз начинаются самые интересные горки. Ну и, конечно, решаю ехать. Уж если до Сортавалы, считай, 250 осилил – сороковник-то всяко проеду, а там и поезда дождусь.

За Хаапалампи замечаю, что больная нога случайно встегнулась в контакт – до этого я ее хоть и ставил временами на педаль, но постоянно берег, так как операции встегивания-выстегивания были не менее болезненными, чем педалирование. Прислушиваюсь к ощущениям в колене – похоже, ЧТО-ТО все таки подействовало, то ли компрессионная повязка, то ли Капсикам, то ли индометацин, то ли всё вместе – но резких болей больше нет. Пробую понемножку нажимать – колено мягко, но недвусмысленно намекает, что еще рановато. Что ж, уже не привыкать - левой, левой, левой…

Рельеф и правда становится довольно забавным – радиусы поворотов небольшие, спуски и подъемы тоже становятся более резкими и короткими, прохождение виражей на скорости доставляет массу удовольствия. Кучевые облака подрастащило в стороны, и солнышко начинает приятно припекать. Стаскиваю обе футболки, прячу лямки рейтуз под ремень поясной сумки, остаюсь в одном рюкзаке – хорошо!

Дорожка, сохраняя карельский стиль «полет пьяного шмеля», вьется между лесами, лугами и небольшими симпатичными озерцами в ложбинах с расположенными по берегам деревеньками и дачными поселками. Примерно час пятнадцать езды – и в 14-45 я вкатываюсь в Лахденпохья.

Опять «глубокомысленно» рассматриваю часы и карту. Два с половиной часа до отхода подкида из Сортавалы, и 56 км до Хийтола, где его можно вновь попытаться перехватить. До Кузнечного порядка 70 км. Но впереди – около 36 км мифического «страшного» грейдера, которым марафонцы иногда для разнообразия пугают маленьких детей, чтоб те быстрее ложились в свои кроватки и не требовали сказок перед сном. Я, конечно же, не на дюймовых клинчерах шоссейника, но опыт езды на 1,5-дюймовом слике по грунту и песку заставляет сомневаться в том, что я гарантированно уложусь в лимит времени. Однако, где наше «Харо» не застрева… ой, не пролезало?! И, плюнув на все расчеты и опасения, вновь отправляюсь в путь.

Начинает ощущаться некоторая усталость. Часов в пять вечера чувствую, что сон пошел на повторный приступ. Не давая ему завалить себя в канаву, быстренько делаю это сам. Выбрав подходящий камешек, позволяю себе сидя порасслабляться в дремоте минут 15. Затем сгребаюсь в кучу, выгоняю «Харо» из уютного гнездышка на дне канавы и продолжаю путь.

Вот и знаменитый грейдер. Выбрать плотное проезжабельное место действительно временами бывает непросто. Кое-где поперечная гребенка твердая, и байк, на спусках вылетая на такие участки, издает натуральное «рычание» всеми способными двигаться или хотя бы дребезжать компонентами. А местами та же гребенка почему-то представляет из себя поперечные полосы рыхлого песка на протяжении нескольких десятков метров, которые работают как тормозные участки. Скорость при влетании в них даже на спуске гасится настолько быстро, что едва успеваю переключаться на достаточно пониженные передачи, чтобы суметь «выгрести» на более плотный и ровный участок. Отдельные подъемы-торчки приходится въезжать очень медленно на 1-3, 1-4 – иначе заднее колесо просто начинает прокручиваться на рыхлом покрытии. Часто удобный участок дороги находится на «встречке», но выезжать туда страшновато – из-за рельефа уловить появление встречной машины вовремя не всегда удается, маневрировать быстро на этом песке не получится - придется уходить на обочину, а там вообще мягко, пару раз уже с трудом выкарабкивался оттуда на грани полной остановки.

В какой-то из "торчков" все же приходится войти пешком – на середине подъема не хватило передачи, переключиться не успел, колесо провернулось, встал. Полседьмого. Куркиеки. Асфальт! Увы, ненадолго… За поселком щит – «Хийтола 10, Приозерск 58». Ура, осталось недолго мучиться с грейдером! Ох, но до чего же длинные оказываются эти 10 км!…

Спуски опять чередуются с подъемами, машин не очень много и пыль как-то особо не достает. Достает грейдер сам по себе. Луплю вперед и вперед, уже не думая о больной ноге – жму и левой, и правой в подъемы и спуски, лишь бы быстрее, лишь бы наконец добраться до конца этого занудного грейдера. Трясет немилосердно, так как лечу, особо не выбирая дорогу, стараюсь только избегать откровенно рыхлых участков. «Расколбас» же на трясучке частично гасит вилка. Не рискую вставать на педалях из-за ноги, поэтому седалищу достается просто "не по-детски" – впечатление такое, будто туда напихали крапивы.

Ффух, 19-10 – наконец-то Хийтола! Опять асфальт. Вот и перекресток, неподалеку от которого находится ж/д станция. До прибытия поезда, как сообщает взятый «язык», еще порядка получаса. До 20-00 – ожидаемого прибытия подкида в Кузнечное – еще 50 минут… хммм, 50 минут… полчаса до подкида… меньше 20 км до Кузнечного… полтора часа до последней электрички из Приозерска… до него около 36 км…

Мда, грейдер – весьма травматичная вещь. Я повредился. Головой. С какого-то перепуга вдруг решаю, что в Хийтоле этот самый грейдер и заканчивается.  Бестолочь... И, вполне аргументированно для самого себя, получасовому мирному ожиданию подкида я внезапно предпочитаю продолжение пути.

На выезде из Хийтолы на КП меня останавливают очередные погранцы, смотрят паспорт, и всё бы ничего, но с ними еще один, видимо, отпускник – в гражданском и в подпитии. Несильном. Интересуется маршрутом, байком, поражается пробегу, не верит, расспрашивает… минут 15 занимаюсь ликбезом на тему веломарафонского движения, велоспорта, тренировок, езды на великах вообще, вопросов выбора детских велосипедов в частности и т.п. Как говорится, «прогруз по полной». Ценной информации – ноль, но «клиент» в ней и не нуждается, более того, он ее и не запомнит. Однако нахамить и свалить тоже не могу, просто вежливо напоминаю, что у меня электричка, а мне еще ехать…Наконец, отпускают.

И вно-о-овь продолжается…» …нет, не бой. Грейдер. Поганый, мерзкий, надоевший по самый подседельник грейдер. Причем действительно, как в насмешку или для издевательства, в населенных пунктах его заменяет асфальт, заканчивающийся сразу  за последним домом. Лишь ветер постоянно убеждает меня в необходимости продолжать движение. В Березово проезжаю пустующий «разбомбленный» домик приграничного КП – закончилась Карелия, началась Ленобласть.

Уже нервничаю, глядя на часы – скорость невысока, точного расстояния не знаю, а вдруг промахнусь и опоздаю? Обидно быть так близко и не успеть выбраться, я же в принципе укладываюсь…

О, неужели?!? Да, ДА!!! Конец грейдеру. Впереди асфальт, и даже с разметкой! Вскоре «беру языка», который сообщает, что до Кузнечного (ура!) полтора километра от поворота в 200 метрах впереди, а до Приозерска еще 18 км. Ууу... А времени – скоро восемь. Как ни хочется еще добавить километража, в данном случае остаткам здравого смысла удается отбить атаки эгоистичного бессознательного – я действительно имею реальный шанс опоздать в Приозерск к 20-40. Если бы хотя бы час… но его нет. Да и ветер, кстати, как-то внезапно начинает дуть слева спереди. Поворачивает

И, бодро докатив до поворота и убедившись в верности полученных сведений по придорожному щиту, обнаруженному за кустом на обочине, сворачиваю на Кузнечное. Подхваченный мощным порывом ветра, буквально долетаю до первых домов, уточняю дорогу до вокзала, и вот в 20-00 я - на платформе. Двадцать часов пути по Карелии вокруг Ладоги - позади. Очень интересные и трудноописуемые ощущения – когда уже всё позади, когда выполнил задуманное, когда понимаешь, что не сдался, несмотря ни на что, и радость, и гордость, и усталость, и даже грусть одновременно… Все закончилось. Перед глазами и в мыслях все еще мелькают обрывки виденного за время пути, воспоминания, ощущения. И в то же время исчезло какое-то важное чувство, состояние, уже будто чего-то не достает – видимо, того напряжения, которое испытывал в пути, в особенности на последних десятках километров.

А подкида-то еще нет! Он появляется только в 20-06. Что ж, я его «сделал». Пустячок, а приятно… Через несколько минут подходит электричка. Совершенно неожиданно оказываюсь в «байк-вагоне» - где огромная пустая площадка в одном из концов салона. Комфортно располагаюсь – пятница, в город сейчас едут немногие. Доедаю остатки печенья и конфет, вторую половинку шоколадки, и заваливаюсь спать. Выхожу на Кушелевке, с трудом уговариваю себя сесть в седло – часть тела, с ним вплотную контактирующая, сейчас совершенно отказывается быть используемой в качестве точки опоры. Правая нога, растревоженная во время «пляски» по грейдеру и разболевшаяся к Кузнечному, в электричке немного отдохнула и не сильно беспокоит. До дома добираюсь вполне успешно. Всё. Вес взят.

В заключение приношу мою искреннюю благодарность… восточному ветру. Его помощь я физически ощущал на протяжении всего маршрута, и без этой постоянной дружеской поддержки мне бы не выполнить задуманное. Ну и конечно не могу не упомянуть верного «Харо». Каким бы «дубовым» или «бюджетным» он не был или не казался кому угодно, для меня он бесценен уже только потому, что именно вместе с ним я преодолел столько различных интересных и увлекательных маршрутов, приключений и испытаний, и именно его наличию я обязан тем, что это всё со мной случилось.

Конечно же, слова не могут передать и сотой доли всех тех ощущений, которые были испытаны мной за эти 20 часов, совершенно не отражают истинной красоты виденных пейзажей, красоты карельской природы, пусть и не дикой, но оттого не менее восхитительной. Это всё, несомненно, надо почувствовать и увидеть самому. Ну а дорогу осилит идущий. Дерзайте, люди. Всё абсолютно реально. Надо только захотеть.

diver